14 января состоялась  клубная встреча вокруг одного из не простых, но “ядерных” понятий культуры, вокруг исторической памяти: «Историческая память как культурный феномен». Движение  в теме организовал один из ведущих антропологов страны, исследователь – практик с большим экспедиционным опытом исследования культур, доктор исторических наук, профессор  Дмитрий Бондаренко. 

На примерах исследования причуд исторической памяти африканцев, поселившихся в Америке уже в наше время, афроамериканцев – потомков рабов, вывезенных из Африки, нескольких народностей стран центральной и восточной Африки  состоялся подробный анализ самого феномена и его культурологических возможностей.

Термином «история» обычно обозначается имевшая место (уже совершившаяся) последовательность событий в некоторой области, вместе с описанием этой последовательности. Сам термин  «история» происходит от английского слова history – рассказ. Это обстоятельство с первого прикосновения к нему  вносит проблему в понимание феномена “исторической памяти”. Что в ней – факты событий или интерпретации, возникшие в разных контекстах и в по-разному обусловленных сознаниях?

Как показал на многочисленных примерах  Дмитрий Бондаренко, одно и то же событие разными группами может трактоваться по-разному. При одинаковой интерпретации возникает эффект  “групповой идентичности”. Различия в интерпретациях создают границы между людьми. В этом, как и во всем, содержится и благо, и беда для нас.

Историческая память – это коллективное явление. Формирование исторической памяти происходит по объективному циклу: отбор-запоминание-забвение. Значимость исторического факта может меняться со временем. Рефлексия исторического события ведет к ослаблению мифов и к ослаблению самоидентификации, так как ставит под сомнение саму интерпретацию . Наиболее активно рефлексия развивается в период кризисов. Отсутствие рефлексии ведет к усилению значения мифа, к сакрализации мифа.

Два народа с одними генами

Расовая и этническая картина населения США очень пестрая: ирландцы, итальянцы, китайцы, мексиканцы… Все это представители разных этносов. И только выходцы из африки выделяются по расовому, а не по этническому признаку. Но в этой группе существует деление на подгруппы. Это деление происходит по исторической принадлежности. Так, в подгруппу афро-американцев входят потомки рабов, насильно переселенных на американский континент. У людей этой подгруппы уже потеряны связи со своими родовыми этносами и подгруппа выглядит довольно монолитной.

Другую подгруппу представляют африканцы, иммигрировавшие в США уже во второй половине прошлого века из независимых африканских стран. Эти африканцы воспринимают себя как представители своих этносов: эфиопцы, сомалийцы, нигерийцы. Они, как правило, селятся компактно этническими группами и сохраняют свои культурные традиции присущие определенному этносу, свои родовые связи. Так, например, африканские иммигранты большую часть своей зарплаты в Америке отправляют бедным родственникам в Африку.

Как выяснилось, африканские иммигранты более целеустемленные : они приезжают в США уже имея образование, работают в Америке работают по своим (как правило, инженерным) специальностям, стремятся к социальному росту. Афро-американцы в большей своей массе смирились со своим социальным положением. Это, вероятно, определено уровнем пассионарности – сегодня в Америку из Африки едут наиболее активные люди.

Ключевое отличие афро-американцев и африканцев–иммигрантов – они по-разному трактуют ряд исторических событий. И принципиальное событие – это рабство. Эпоха рабства ментально объединяет всех африканцев, поскольку рабство существовало и в Африке и в Америке. Однако афро-американцы были привезены в Америку рабами, поэтому рабство сохранилось в их сознании, а иммигранты из Африки приезжают в Америку из свободных стран.

Поэтому две группы одной расы имеют различную историческую память о рабстве: первые  все еще воспринимают себя бывшими рабами, а вторые видят ту эпоху как событие прошлого, слабо связанного с обстоятельствами сегодняшнего дня. Другими словами, у афро-американцев не возникло исторического зазора между эпохой рабства и современной эпохой, а у африканцев такой зазор есть. По-разному этими группами интерпретируется победа над апартеидом в ЮАР: для африканцев это последняя точка в борьбе с расовой дискриминацией, а для афро-американцев – только очередной шаг в борьбе к расовому равенству. Сохранился в памяти афро-американцев и тот факт, что в рабство белым африканцев продавали сами же африканцы. И эта память также служит разделению двух групп.

Сегодня афро-американцы упрекают африканцев в непонимании всего драматизма рабства в Америке, недооценки страданий рабов. Афро-американцы говорят: «Мы построили эту страну, вытерпев вековое рабство, а иммигранты сегодня приезжают сюда и запросто пользуются всем этим» (Хотя, истины ради, эту страну все же строили их предки, а не они).

В африканском сообществе наблюдается и такая тенденция: африканцы пытаются переписать свою историю и историю взаимоотношений с белой расой. Здесь в публичной риторике и, в первую очередь, в сознании  утверждается мысль о том, что все самые главные открытия (научные и не только) были сделаны именно африканцами, а европейцы себе эти открытия присвоили. В связи с такими поворотами исторической памяти изменяются и многие понятия. Так, например, слово «slave» (рабы) предлагается заменить на «enslave» (порабощенные), а слово «афро-американцы» на «африкано-американцы».

Другое “течение” в исторической памяти  – поиск афро-американцами своих этнических корней. Так у чернокожих американцев стали популярны туристические поездки в Африку, что получило определение «поездку к своим корням». А богатые афро-американцы с помощью дорогостоящих анализов ДНК пытаются восстановить связь со своими этносами. Так, Вупи Голдберг выяснила, что ее предки приехали в Америку из Гвинеи-Бисау, а предки Опры Уинфри – из Либерии.

В то же время, несмотря на определенную чернокожую солидарность, африканцы воспринимают чернокожих туристов из США как представителей западного мира, приравнивая их с европеоидами. Но и с другой стороны, афро-американцы считают себя выше африканцев и в каких-то случаях даже с удовольствием унижают своих черных собратьев из Африки во время поездок в Африку.

Другая история… 

Танзания и Замбия – две соседние африканские страны. Они похожи: черное большинство и европеоидное и индусское меньшинства; много родов и племен; похожая история – колонизация и образование государств  в колониальную эпоху и другое. Но в Танзании сформировался единый культурный объект – это язык суахили, который объединяет нацию вокруг себя («быть танзанийцем значит говорить на суахили»), а в Замбии такого объекта не нашлось. Как результат – две разных линии развития.

Танзания ведет счет истории своего государства от доколониальной эпохи, а Замбия только с колониальной. Следствием этого является различная интерпретация колониальной эпохи – для Замбии это было начало государства и отношение к этой эпохе более спокойное, чем в Танзании. Отсюда по-разному формируется отношение к национальным меньшинствам – в Замбии оно более толерантное. Таким образом, в двух похожих государствах-соседях благодаря отличиям в исторической памяти формируется отличные культуры.

Все эти и другие различия в исторической памяти выводят к интересным урокам:

• История – это не то, что было, а то, что помнится и рассказывается;
• Историческая память – удивительный и мощный инструмент культуры, влияющий на мироощущение и поведение людей;
• У исторической памяти несколько функций. Одна из них – создание и разрушение групповой идентичности. Другая – влияние на поведение. Третья – снижение или усиление социальной энергии. Видимо, есть четвертая и пятая…
• Благодаря особенностям исторической памяти, она не только культурное средство, но и средство управления. Это инструмент, который подобен скальпелю. В руках хирурга он – орудие спасение; в руках негодяя – орудие убийства.
• Рефлексия и подъем мышления – способ, каким историческая память может усиливать свое развивающее значение для нас.

Эти и другие смысловые линии теперь расходятся по картинам мира участников встречи, расцвечивая их новыми узорами.

Готовятся новые интеллектуальные погружения в толщу  КУЛЬТУРНОГО СЛОЯ. Приглашаем гостей.